Читаем без скачивания Учение о прощении. Словарь-справочник. Том 2 - Римид Нигачрок

Мы говорим: «Я делаю!» – и не исправляем себя: «Простите, это моё тело делает, а не я». Это значит, что дух признает своим тело и его действия и отвечает за них, тогда как тело не признает заблуждений души. Допустив ошибку, мы из страха тут же принимаемся себя выгораживать: «Это не я сделал!» – при этом упирая на слово «я». Обозленный от страхов ближний возражает: «Нет, ты!». Виноватый никак не может доказать, что это сделал не он, поскольку физическое тело – а сделало оно – является частью духовного тела.

Мы говорим: «Я не хочу кислого; я не терплю кислого». Сказать это можно по-разному. Что это значит? Это значит, что: «Я не хочу быть виноватым; я не терплю, когда приходится быть виноватым». Это желание избежать усиления чувства вины.

Мы говорим: «Я не хочу мяса; я не терплю мяса; я – вегетарианец». Это значит: «Я не хочу роста злобы; я не терплю роста злобы; я освободился от злобы».

Мы говорим: «Я не хочу сладкого; я не терплю сладкого; я умру от сладкого». Это означает: «Я не хочу испытывать страха; я больше не могу терпеть страх; я умру, если мой страх еще усилится».

Мы должны уяснить все на этом свете либо по-глупому, набивая себе синяки и шишки, либо по-умному, учась на чужих ошибках.

Мы желаем, чтобы жизнь двигалась вперед, двигалась непременно быстро и без сбоев. Жизнь движется вперед умными людьми. Они не могут стать достойными, поскольку идущие следом уничтожают умных либо делают все, чтобы умные стали бессердечными, и тогда сами страдают от ума бессердечных. Сами готовят для себя карателя.

Мы живем во власти страхов и автоматически делаем то, что делает страх: вызывает напряженность, укорачивает, сжимает, вызывает оцепенение, лишает гибкости. Как только что-то нами совершено, мы тут же начинаем это оценивать, то есть истреблять.

Мы живем во Вселенной не одни, есть силы, более высокие и умные, чем мы. Силы, которые ценят Землю и тем самым удерживают Вселенную в равновесии, а потому пытаются помочь нам духовно, чтобы когда-нибудь мы и поумнели.

Мы живем на уровне эмоций, боремся с несуществующими врагами, не сознаем, что сами их выдумали.

Мы знаем о себе как будто все, но вот происходит неожиданное событие, и выясняется, что мы не знаем о себе ничего. В своем желании быть смелыми мы цепляемся за свои знания, и они подводят нас, как водится, в самый неподходящий момент. Высвобождая свои знания о себе, мы лучше себя узнаем. Меняются представления, за которые мы цеплялись прежде, и меньше становится страданий.

Мы испуганные люди, верим бумажке, но не верим человеку.

Мы можем рассуждать и разглагольствовать, строя из себя умных, но чем больше умничаем, тем очевидней обнажаем свою житейскую беспомощность.

Мы называем эмоции чувствами, и это большая ошибка. Чем человек духовнее, то есть чем у него больше жизненного опыта, тем меньше у него эмоций и тем глубже мир его чувств.

Мы наследуем натуру своих родителей, даже если нам нечего более наследовать, и в этом заключается наивысшая жизненная ценность, поскольку оттуда берет начало вечная мудрость духа.

Мы не знаем того, что всякое маленькое плохое есть движущая сила и что большое плохое, наоборот, является губителем.

Мы не можем прожить жизнь за родителей или за детей. Зато можем с легкостью ранить их до глубины души.

Мы не можем развивать духовность, не имея тела, и не можем развивать тело, когда нет духа, то есть меня самого. Они не разделимы. Тело и дух не могут развиваться один без другого посредством души.

Мы не понимаем, что наше бытие определяется невидимой реальностью, что видимая материальность является малюсенькой частичкой Всеединства, иначе именуемого Богом. И что причиной нынешнего кризиса нашего мира является именно отрицание Бога, отрицание любви, овеществление любви.

Мы не стесняемся признавать чувство вины. Подсознательно чувство вины порождает чувство долга. Чувство долга ведет все человечество вперед. Без этого чувства не было бы движения в будущее. Но когда чувство вины переходит границы, то возникает страх, из-за которого движение становится ненормально напряженным. Умеренный страх принуждает человека бежать ради достижения целей, но страх, перешедший границы, заставляет пуститься в бегство либо свернуть в сторону. В конце концов возникает злоба.

Мы не умеем либо не считаем необходимым уравновесить свою душевную жизнь, поскольку не знаем, что дух движется силой души. Зато мы умеем обманывать себя различными способами.

Мы не умеем логически осознавать, что маленькое хорошее заставляет нас беспокойно действовать для достижения большого хорошего, тогда как незаслуженно свалившееся на нас большое хорошее погребает под собой и губит своим хорошим.

Мы не умеем любить своих родителей такими, какие они есть. Считаем себя лучше родителей и желаем их видеть, по меньшей мере, такими же, но не сознаем того, что являемся суммой родителей.

Мы не умеем осознавать потребностей своего духа, и не знаем самих себя. Наш дух есть сгусток энергий, движущейся к совершенной мудрости.

Мы не умеем правильно мыслить, не умеем правильно работать, не умеем правильно ставить цели, не умеем правильно жить, потому что не знаем самих себя.

Мы отмаливаем грехи и пороки, предоставляя решать Всевышнему, что может значить и то и другое.

Мы ощущаем нехватку времени. Время действительно подходит к концу. Мы достигли в развитии такой высоты, что вот-вот созреем для жизни вне времени, выйдем за сферу времени.

Мы ощущаем себя несчастными, так как не умеем разобраться в жизни. Из-за страхов мы становимся беспомощными. Беспомощность рождает печаль. Печаль велит жалеть себя. Если человек не способен наладить свою жизнь, ему от этого стыдно. Чем больше он старается, тем больше возникает преград, и надежды рушатся. Так легко происходит падение человека.

Мы еще в достаточной степени материалисты, и поэтому нашему физическому телу требуется медицинская помощь.

Мы постоянно путаем уравновешенность со сдержанностью. Порядочность, воспитанность, вежливость, благонравность и так далее являются сдержанностью. Сдержанность – это сокрытие в себе плохого и его внешнее приукрашивание, что в конечном итоге приводит к внутреннему надлому, а иначе говоря, к болезни. Сдержанность есть насилие над собой, ненависть к самому себе. Уравновешенность есть любовь к себе и другим.

Мы преувеличиваем роль слов. Говорение воспринимается нами как общение, хотя говорение – лишь один из элементов общения, причем относительно незначительный. Обычная речь забывается, запоминаются только очень хорошие или очень плохие слова. Это значит, что забывание необходимо для нас. А эти очень хорошие или очень плохие слова остаются в памяти как учителя, обманывая нас своим чрезмерным хорошим либо причиняя боль своим плохим. Покуда не наступит прозрение.

Мы привыкли отдавать любовь только тогда, когда чувствуем, что нас любят, с нами считаются, к нам прислушиваются, нас понимают, о нас заботятся. Но так как из-за страха мы чувствуем это редко, мы перекрываем отток любви, и она собирается внутри. Неподвижная энергия любви есть не любовь, а злоба.

Мы принуждаем жить других по нашему распорядку. Однако сами мы явились на свет по свободному волеизлиянию своего духа.

Мы приходим в жизнь по свободному выбору духа.

Мы приходим в этот мир со всеми своими достоинствами и недостатками, со всем хорошим и плохим. Истинным хорошим является уравновешенность, она же житейская мудрость, которая является всем тем, что мы усвоили за предыдущие жизни в такой степени, что перестали различать по отдельности его хорошее и плохое. С этой жизненной мудростью мы приходим в нынешнюю жизнь, чтобы вразумить в первую очередь своих родителей. Все, что нам еще только предстоит усвоить, мы усваиваем через родителей. В этом они являются для ребенка наставниками. Умей родители обучатся сами, они сумели бы наставлять детей, и всё было бы усвоено. К сожалению, родители познают себя после того, как познают стыд, и, чтобы уменьшить стыд, начинают стыдить детей. Они желают, чтобы ребенок стыдился того же, чего стыдятся сами, тогда им не будет за него стыдно. На деле всё получается наоборот.

Мы приходим на свет то мужчинами, то женщинами, но существует все же мужская родовая память и женская родовая память, подобно тому, как у каждой энергии есть своё сознание, Все обвинения, адресованные мужскому (женскому) роду, одновременно адресованы конкретному мужчине (женщине).

Мы приходим на свет, чтобы, переняв от родителей их плохое, научиться обращать это плохое во благо, поскольку в цепочке наших возрождений настало время обратить во благо именно это плохое.